Вспомнила забытую ситуацию. Делюсь.

Вспомнила забытую ситуацию. Делюсь. Это произошло 12 лет назад. Я прожила на редкость серую, туманную зиму. Наступила весна, было уже начало марта, - но солнце словно бы не проснулось. Мой друг, слыша мои сетования на то - как хочется уже солнца, сказал однажды: – А зачем тут ждать солнца - поехали туда, где оно есть… И я, вдохновленная этой идеей, стала перебирать в голове южные города, где может быть уже тепло и солнечно, но тут он сказал: - Поехали на Соловки! – и я просто поразилась такому предложению. - На Соловки? В такую даль? На север? Там же - зима в самом разгаре! - Но зато именно там сейчас солнце, – авторитетно заявил он, и я почему-то сразу согласилась. И потом - не раз удивлялась - почему я вообще согласилась ехать на Соловки, вместо того, чтобы ехать в тепло, к морю?! И пока мы ехали в поезде до Архангельска, потом почти сутки сидели в аэропорту, ожидая летной погоды, - я задавала себе этот вопрос: «Что я забыла на этих Соловках?! Зачем я туда еду?!» Я знала, что там есть действующий мужской монастырь, - но меня не привлекало посещение храмов или святых мест, - я давно отделила свою веру в Бога от религии и церкви. Я знала, что там есть музей Гулага, - но я давно потеряла интерес к нашему трагичному прошлому и не собиралась в него окунаться эмоционально. Я зачем-то туда ехала, не понимая - зачем. Я помню это свое непреходящее ощущение удивления – и одновременно, согласия, смирения с этим выбором: раз я туда еду, значит, мне это зачем-то нужно. Но уже в самолете из Архангельска на остров – я увидела, что кроме нас в салоне было только несколько монахов и местных жителей, и я опять с улыбкой покачала головой – и куда мы летим, и зачем? Мы приехали на Соловки – укутанные такими огромными сугробами, каких я никогда не видела. Солнца действительно было много, снег сверкал так, что слепило глаза. Мы шли по пустынным улочкам, едва расчищенным от снега, в поиске хоть какой-нибудь работающей гостиницы или кафе, чтобы пообедать. Все было закрыто, - в это время года ни туристов, ни паломников здесь не бывает. С трудом мы нашли маленькую гостиницу на окраине поселка, в которой оказались единственными постояльцами. И началось наше странное пребывание на Соловках. Мы обошли монастырь вдоль высокой крепостной стены, где была расчищена дорога, зашли в магазин – и вернулись в гостиницу. Питаться было негде, поэтому – мы купили продуктов и поели в номере, почти в сухомятку. В гостинице было прохладно, хотелось горячей еды, пришлось на следующий день отойти от своих правил, купить быстро завариваемую вермишель, «биг-ланчи», - еду, которую мы давно не ели, ведя здоровый образ жизни. «Может, мы для того и приехали, чтобы расслабиться и отойти от всяких правил?», - смеясь, предположил мой друг. И я опять и опять удивлялась – зачем мы сюда приехали?! С этим любопытством я каждый день выходила на прогулку – наблюдая жизнь поселка с серыми низкими бараками, маленькими магазинами, которые отапливались печами. Люди встречались редко – не так там много жителей вообще, и - что им делать на улице, в мороз? Но – несколько раз, словно поджидал нас у магазина – мрачный мужчина с темным лицом, явно – пьющий, или сильно пивший раньше, хромой, с тяжелым взглядом глаз. Мы видели его среди других таких же, плохо одетых, явно спивающихся людей, у единственной открытой столовой, в которой нас отказались кормить - в ней бесплатно кормили малоимущих, социально незащищенных местных. И вид этих людей, явно - бедных, неустроенных, - так сильно не гармонировал с мощью монастыря, оплота веры, который был виден ото всюду, что я невольно почувствовала осуждение к «благополучному» монастырю и подумала: «Как в таком месте, в такой мощи христианства – могут быть такие неблагополучные, проблемные люди?» В общем, делать на Соловках было нечего. Гулять по Соловкам было негде – кроме дороги вокруг монастыря. Каждый день после такой бессмысленной прогулки - я возвращалась в номер, и - доставала пастель, чтобы порисовать - раз уж ничем другим нельзя было заняться. Рисовалось мне здесь легко, и картины рождались какие-то необычные. «Может мы приехали, чтобы ты здесь рисовала?», - предположил друг, и я рассмеялась: «Да, стоило ехать в такую даль за такие деньги, чтобы сидеть в холоде и рисовать». Но сама опять думала: «Раз мы сюда приехали, значит - что-то нам здесь нужно. Спасибо, Господи, что мы здесь находимся.» В таких мыслях и делах мы пожили пять дней, и, за день до отлета домой, - все же решили пойти в храм, тем более, что в этот день, как оказалось, - был большой церковный праздник. И это наше посещение храма, церковная служба – перевернуло все мое восприятие себя, мира, жизни - за несколько мгновений. Я попала на такое чистое служение, - без какой-то фальши, помпезных нарядов, чинных лиц священников, - что всегда меня неприятно задевало в больших московских храмах. Сидели на лавочке или стояли рядом с родителями или бабушками дети, которых привели причащаться, девочки - в белых кружевных воротничках, вязанных крючком, видимо, еще их прабабушками. Сидели на лавочке, в ожидании исповеди и причащения те – «малоимущие», и спившиеся люди, которых мы видели у бесплатной столовой. Был там и мужчина с «темным» лицом, который вызывал у меня во время наших случайных встреч какие-то неприятные чувства - своей темнотой, хромотой, тяжелым взглядом. Я неожиданно увидела его - на исповеди, стоящим под епитрахилью, с таким смиренным, светлым лицом, что – остановилась, потрясенная этой картиной. И я подумала - для того я на службу и пришла, чтобы увидеть настоящую суть его, а не картинку, моим осуждающим умом созданную. Потом, во время службы, я смотрела на него, сидящего на лавочке рядом со старушками, - и лицо его было так же светло, словно пребывал он в благодати, и по щекам его катились слезы. И я, словно он тронул мое сердце, открыл его своим неожиданным для меня светом – открылась происходящему. Я, впервые в жизни, простояла всю эту службу, - в волнении, в ощущении этой благодати, даже не от службы, а от людей, их веры. Я словно вошла в христианство, в его глубину. И когда служба закончилась, и все выходили из храма, я еще раз близко встретилась с этим «темным» - светлым мужчиной, который, встретившись со мной глазами, – вдруг остановился, перекрестился на меня, как на икону, низко поклонился мне, – отчего из глаз моих просто хлынули слезы, - так это было сильно и трогательно, - именно от него, которого я оценила, как темного-пьющего, - получить такое послание любви, доброты, света. В волнении, в каком-то внутреннем потрясении от всего - от службы, от людей, от своих эмоций, - я вышла во двор, и здесь ко мне подошел местный мужчина. «Я смотрел на вас во время службы, у вас было такое светлое лицо, словно из вас шла музыка… - сказал он. – Я не мог к вам не подойти…» Мужчина оказался бывшим москвичом, давно уехавшим на Соловки с семьей, сейчас – работал в монастыре. Вечером он пришел к нам в гости в гостиницу, и я с интересом расспросила его - о «темном» мужчине. Он действительно был когда-то сильно пьющим, и однажды - чуть не замерз в снегу, отморозил ногу, перенес операцию, - отчего сильно хромал. Он был азербайджанцем, оттого лицо его – смуглое и казалось таким темным. И он – принял веру, его окрестили, дав ему новое имя «Гавриил» - в честь Архангела Гавриила. Монахи принимали участие в его судьбе, оплачивали его операцию, его ждала еще одна операция в Архангельске. И он, получив новое имя, начал новую жизнь - перестал пить, стал ходить в храм. Мужчина расспросил меня – обо мне. И узнав, кто я, чем занимаюсь – сразу сказал убежденно: - Вам обязательно нужно поговорить с Настоятелем монастыря. - А разве это возможно?! – поразилась я. - Я завтра расскажу о вас своему духовному наставнику, думаю, он сможет устроить встречу… - Но, - мы завтра улетаем… - Во сколько? - В два часа. - Настоятель в полпервого освобождается со службы, у вас будет немного времени пообщаться, чтобы успеть доехать до аэродрома. На следующий день, собрав все вещи для отъезда, в положенное время я пришла в монастырь. И, спустя несколько минут уже находилась в маленькой белой келье, в которой мы с настоятелем проговорили почти час - о вере, о любви, о моих книгах, о служении, о чистоте души… Это была действительно волнующая незабываемая встреча. Я понимала, что пора ее завершать, мы можем опоздать на самолет, - но как можно было прервать это общение, как можно оторваться от глубины взгляда, в котором столько света и любви?! Но – он сам завершил общение, сказав неожиданное для меня: - Ты понимаешь, что из тебя свет идет, и через тебя этот свет идет к людям? Я молча кивнула головой. - Понимаешь, какая ты чистая должна быть? - Да… - тихо произнесла я. - Я тебя благословляю. Пиши книги, – продолжай спасать души людей… Он благословил меня. Я вышла из кельи, словно залитая светом, и, словно в потоке - неспешно пошла к машине, которая должна была везти нас к самолету. Новый мой знакомый – бывший москвич, протянул мне какую-то коробочку. «На память о Соловках» - сказал он. Я ехала в машине, все еще в состоянии какого-то осветления от встречи, от разговора. Самолет улетал через полчаса, но меня это ничуть не волновало, - я знала, если нам нужно улететь, - все сложится наилучшим образом. Так все и случилось. И я, в самолете, глядя в иллюминатор на застывшее море, в ледяных торосах, - все еще пребывала в состоянии просветления, - от встречи этой, от глаз, интонации, любви, благословения Настоятеля. И у меня уже не было вопроса - зачем я была здесь? Затем, чтобы пережить эти потрясающие состояния. Чтобы изменить свою взгляд на людей - вид и поведение которых так не соответствует их сути. Чтобы вернуться к своей сути, к своей миссии. Чтобы понять - иногда, пребывая в какой-то ситуации, месте, - не осознавая истинной цели такого пребывания, - можно и нужно просто довериться происходящему. Открыться энергиям этого места, ситуации - чтобы то твое, за чем ты пришла - могло войти в тебя и твою жизнь. Потому что любое событие в нашей жизни имеет смысл. Даже то, что кажется нелепым, глупым, поспешным - приходит со своими дарами. Главное - быть открытым этим дарам, с благодарностью принимая происходящее. И только после этих своих размышлений я вспомнила о подарке, - открыла коробочку и нашла в ней - икону, на которой был изображен Архангел Гавриил… Надо ли говорить о моих чувствах? А через три дня, уже на тренинге в Волгограде - участница подошла ко мне с подарком, – еще одной иконой. На ней был изображен - Архангел Гавриил… И меня поразила красота этого невероятного сценария, который сложился, словно бы, - сам собой. А спустя еще несколько дней - я уже была на юге, у теплого, не застывшего моря, в солнце, среди живых зеленых можжевелов, и только тут - смогла передать в рисунке то свое состояние - в котором и пребывала после Соловков, после благословения Настоятеля – в состоянии просветления христианством, словно крестом света ослепившим меня. Рисунок этот прикрепляю, он старенький, пастель уже местами осыпалась, но, думаю, - ты почувствуешь мое состояние. Отчего сейчас вспомнила об этой ситуации? Оттого что недавно, вот так же - незнамо зачем, не понимая своих мотивов, бросила все важные дела, чтобы уехать с семьей дочери к морю и побыть бабушкой двух внучек, пока дочь с мужем участвовала в конференции. Я понимала - они вполне могли обойтись без меня, и я - должна была отказаться от поездки, осознавая – сколько по-настоящему важных дел я бросаю незавершенными. Но - что-то повело меня туда, к морю, к внучкам, к дочери. И в долгих переездах к месту, я не раз думала: «И зачем еду? И – почему еду?!» Но получила, опять, - совсем неожиданное для себя: встречу с собой, истинной, какую-то глубокую, новую, которая произошла у моря, как у моей колыбели, как у плодных вод. Получила осознание, как в суете дел, задач, проектов, - ушла в деловитость, ум, в долги, - потеряв свою высоту, благость, масштаб. И так сильны были эти осознания, – что остановила все и вся, и пребываю пока в состоянии созидания-нащупывания какого-то нового образа себя и образа новой моей жизни, исходя из нового образа себя. И – так благодарна происходящему… Были ли у тебя такие «непонятные» поездки, ситуации, - которые оборачивались неожиданными дарами?